Вот Глен Дункан, у которого на русском выходила книга “Я, Люцифер” (по ней, кстати, снимается фильм), и решил принять меры. Взял и написал роман с верфольфом-протагонистом, абсолютно не гламурный. Другое дело, насколько хорошо ему это удалось? Посмотрим на книгу поближе.

Первый, и самый главный плюс книги – то, как она написана. Автор цитирует Набокова и Шекспира, мягко подстебывает Голливуд, устами героя размышляя, как та или иная сцена выглядели бы в фильме, и рассуждает о мотивах движущих человечеством. Единственный минус – стиль его довольно тяжеловесен. Над книжкой расслабиться не получиться, стоит держать это в уме.

цитата

All paradighm shifts the amoral craving for novelty. Obama’s election victory did it. So did the Auschwitz footage in its day. Good and evil are irrelevant. Show us the world’s not the way we thought it was and a part of us rejoices. Nothing’s exempt. One’s own death-sentence elicits a mad little hallelujah, and mine’s egregiously overdue. For ten, twenty, thirty years now I’ve been dragging myself through the motions. How long do werewolves live? Madeline asked recently. According to WOCOP around four hundred years. I don’t know how. Naturally one sets oneself challenges—Sanskrit, Kant, advanced calculus, t’ai chi—but that only addresses the problem of Time. The bigger problem, of Being, just keeps getting bigger. (Vampires, not surprisingly, have an on-off love affair with catatonia.) One by one I’ve exhausted the modes: hedonism, asceticism, spontaneity, reflection, everything from miserable Socrates to the happy pig. My mechanism’s worn out. I don’t have what it takes. I still have feelings but I’m sick of having them. Which is another feeling I’m sick of having. I just … I just don’t want any more life.

Harley crashed from anxiety to morbidity to melancholy but I remained dreamy and light, part voluntary obtuseness, part Zenlike acceptance, part simply an inability to concentrate. You can’t just ignore this, he kept saying. You can’t just fucking roll over. For a while I responded mildly with things like Why not? and Of course I can, but he got so worked up—the bone-handled cane came back into play—I feared for his heart and changed tack. Just let me digest, I told him. Just let me think. Just let me, in fact, get laid, as I’ve arranged to do, as I’m paying for even as we speak. This was true (Madeline waited at a £360-a-night boutique hotel across town) but it wasn’t a happy shift of topic for Harley: prostate surgery three months ago left his libido in a sulk and London’s rent boys bereft of munificent patronage. However, it got me out of there. Tearily drunk, he embraced me and insisted I borrow a woollen hat and made me promise to call him in twenty-four hours, whereafter, he kept repeating, all this pathetic sissying cod Hamlet bollocks would have to stop.

It was still snowing when I stepped out into the street. Vehicular traffic was poignantly stupefied and Earl’s Court Underground was closed. For a moment I stood adjusting to the air’s fierce innocence. I hadn’t known the Berliner, but what was he if not kin? He’d had a near miss in the Black Forest two years ago, fled to the States and gone off-radar in Alaska. If he’d stayed in the wilderness he might still be alive. (The thought, “wilderness,” stirred the ghost animal, ran cold fingers through the pelt that wasn’t there; mountains like black glass and slivers of snow and the blood-hot howl on ice-flavoured air …) But home pulls. It draws you back to tell you you don’t belong. They got Wolfgang twenty miles from Berlin. Ellis cut his head off. The death of a loved one brutally vivifies everything: clouds, street corners, faces, TV ads. You bear it because others share the grief. Species death leaves no others. You’re alone among all the eerily renewed particulars.

Tongue out to taste the cold falling flakes I got the first inklings of the weight the world might put on me for the time I had left, the mass of its detail, its relentless plotless insistence. Again, it didn’t bear thinking about. This would be my torture: All that didn’t bear thinking about would devote itself to forcing me to bear thinking about it.

Противоречива фигура протагониста – Джейкоба Марлоу. Он, как следует из названия – последний оборотень на Земле. Все его сородичи были истреблены Мировой Организацией по Контролю Сверхъестественного (МОКС). Тут вплетается любопытная перекличка с ролевой игрой “World of Darkness”. Как и там эти современные охотники эволюционировали из Католической церкви времен Инквизиции, которая, по сути, превратилась в гигантскую, мультинациональную корпорацию, которой сверхъестественные элементы мешают править миром. Но, в отличие от WOD, охотники здесь очень даже не против пойти на уступки, к примеру, вампиры постоянно жертвуют немалые деньги на нужды церкви, и ограничивают свою популяцию до пяти тысяч на планете, за что получают индульгенцию. Коррупция – она повсюду.

Но ближе к телу нашего героя (исключительно образно, во избежание). Вервольфы не бессмертны, в отличие от вампиров, они могут жить всего лишь четыреста лет. Джейк родился в 1808, стал оборотнем в 1842, и счастливо живет на планете Земля уже 201 год. Да, на дворе 2009 год, и Джейк, вовсю издевается над Обамой (ну и над человечеством, в целом). Он – типичный маргинал, уставший от долгой жизни и сосуществования со Зверем. Радует то, что Джейк не пытается себя оправдать. Он прекрасно знает, что он монстр и вынужден пожирать людей, и никаких терзаний совести по этому поводу не испытывает. За двести лет он увидел все, что можно, и поэтому ко всему “новому” и ко всем человеческим переживаниям он относится с цинизмом, его уже ничего не может удивить. Даже новость о том, что он последний и скоро придут и за ним, не может его расшевелить. Но из этого вытекает минус – автор, довольно быстро начинает повторяться, снова и снова делая упор на том, какой же Джейк все-таки монстр. Особенно он переборщил с сексуальными сценами. Ладно, мы поняли, что оборотни постоянно хотят, но зачем же напоминать об этом каждую главу? Причем, я не для красного словца говорю. Если в первой половине книги, сексуальные похождения довольно редки, то затем, когда он обнаруживает еще одного вервольфа – женщину, они буквально вытесняют собой сюжет, который и так не блещет. Все хорошо в меру, и эпатаж тоже. Поучиться бы Глену у Нила Геймана, который в “Американских Богах” перемежал жуткие и извращенные сцены (куда там бедному вервольфу, который просто постоянно занимается сексом) с редкими по своей красоте и умиротворенности моментами.

Если отстраниться от противоречивой фигуры Марлоу, еще, как минимум один персонаж очень любопытен – Эллис, один из охотников преследующих Джейка. Не соглашающийся с радикальной политикой МОКС, жаждущий перемен (хотя и не из самых благородных побуждений), время от времени помогающий Джейку, пытающийся его спасти – он, пожалуй, самый интересный персонаж в книге.

Самый главный минус романа – это его сюжет. Мне продолжают попадаться книги, в которых сюжет присутствует лишь для галочки, в данном случае, как фон для размышлений героя. Конец читается буквально с первой страницы, и автор даже не пытается это скрыть. Возможно, в том и суть, показать логичность выбранного автором финала, но удалось, на мой взгляд, не очень. Каких-то интересных поворотов и моментов тоже не наблюдается, разве что, когда герой узнает о своей важности для вампиров, но это всего лишь один случай на всю книгу. Более-менее на уровне выполнены экшн-сцены, в которых герой обычно выступает наблюдателем/заложником обстоятельств, что довольно забавно, учитывая его природу. Вроде бы большая часть романа происходит в Лондоне, но он какой-то искусственный. C тем же успехом мог бы быть и Париж, и Москва, и даже Жмеринка.

В итоге, роман выходит слабее, чем мог бы быть. Автор написал мейнстримовый роман в рамках жанра с предсказуемым результатом: литературные снобы удивляются и восхищаются, читатели фантастики пожимают плечами.

Резюме – любителям оборотней это читать стоит однозначно. Все-таки не так много правильных оборотней появляется в книгах в последнее время. Всем прочим – скорее не рекомендуется.